Шестой книгой Дмитрия Быкова за этот год стала биография Бориса Пастернака для серии "ЖЗЛ". Наш современник описал классика по-своему - живо, легко и немного неточно.
Намерения Дмитрия Быкова составить жизнеописание Пастернака стали известны давно, и у многих они вызвали скепсис. Нельзя же безнаказанно «работать на пяти работах, отпугивая призрак нищеты, беспрерывно сверкать в телевизоре, подробно и аргументированно отвечать на всякий вздор в твой адрес на любом сетевом форуме, да еще и снимать по нескольку литературных урожаев в год (Пастернак стал шестой книгой Быкова за последние 12 месяцев). Тем более что изучить жизнь русского классика вот уж действительно не поле перейти.
Скептики оказались посрамлены. Причина успеха не только в фантастическом быстродействии быковского мозга, его умении молниеносно перебирать варианты. Дело в правильно выбранной стратегии. Биограф дает не просто сумму фактов, подсвеченных личным отношением, он написал довольно прихотливо выстроенный роман, где линейное изложение жизненного пути Бориса Леонидовича перебивается флэшбэками в виде двойных портретов: Пастернак и Ахматова, Пастернак и Мандельштам, Пастернак и Блок, Пастернак и Сталин а также анализом стихов и прозы. Анализ логичен, точен, интересен и остроумен, хотя порой сбивается на аргументацию вроде И решил Быков, что это хорошо, и хорошо весьма. Интерпретируя стихи и главы целой жизни, автор яростно-пристрастен но при этом, будто дразня читателя, вместо категорического я везде употребляет академическое мы. Хотя какое уж тут мы при всей обильности фактографии перед нами сочинение в жанре Пастернак это я.
Такое подчеркнуто-личное, даже интимное отношение к герою угробило бы любое сочинение в жанре ЖЗЛ, но для Быкова стало залогом победы. Он интенсивно и прочувствованно проживает жизнь Пастернака как свою быть может, потому, что биографии обоих и взаимоотношения каждого из них с обществом порой неожиданно и свежо рифмуются. К тому же Дмитрий Львович во многом заочный ученик своего героя: вспомнить хотя бы устройство романа Эвакуатор или быковские баллады, написанные по лекалам пастернаковских поэм.
Претензий к книге всего две. При всей продуманности структуры и изощренности композиции написана она довольно небрежно. Автор нередко по журналистской привычке пользуется первым пришедшим ему в голову оборотом или сравнением, не дав себе труда придумать аналогию пооригинальнее. При этом удивительное дело! в ключевых эпизодах своего повествования он собирается и становится точен, четок, последователен. Описывая семейные коллизии нобелевского лауреата, Быков находит единственно возможные слова, не дающие впасть в сериальную пошлость. Хотя материал взять хотя бы отношения Пастернака с Ольгой Ивинской часто к тому располагает.
И второе. При том что книга делалась на века, в ней многовато неточностей в том числе в цитатах. Хватает и фактических ошибок они, как ни странно, книгу не портят, а даже придают ей особенное обаяние. Недаром Быков в конце пухлого жэзээловского тома сам выписывает себе индульгенцию: Каждая грамматическая неправильность, невнятный щебет, оговорка дуновение свежести».
